Всё реплики, всё изводы.
Собор Симеона Столпника на Таганке - это же кирпично - известковый вариант церкви из Турина, возведённой двумя веками раньше Филлиппе Юварой, великим итальянцем.
Классический Елоховский собор Евграфа Тюрина - это изготовленный неумелым копиистом собор Святого Петра.
С колокольней. Ух уж эта колокольня.
С куполком между колокольней и самой церковью. Это рудимент ноги в районе живота. Уродство в химически чистом виде.
Барочные церкви эпохи Алексея Михайловича - по сути, далёкие отголоски того взрыва, что был веками раньше был в Испании, на Испанской Сицилии и в Неаполе. И путь ясен - идеи Юга Италии проникли во Флоренцию и в Милан, оттуда, с теми итальянцами, кого забрала с собой в Варшаву королева Польши Бона, итальянка, - собственно, в Польшу, до того периода - готическую, затем - в польскую Украину, оттуда - в Россию.
И, если приглядеться, то видны в какой-нибудь церкви Вознесения в Барашах элементы, варваризированные примерно зверски, те, что когда-то, давно, на берегах тёплого моря, в странах южной Европы, напридумывали Чуригерра, Карло Мадерна, Борромини, фра Гварино Гварини и Брунеллески.
Ампир и его извод, московский классицизм - реплика, подражание, собственно, поведение юного поэта, взявшегося подражать маститому.
Россия брала чужие идеи, чужие вкусы реципиировала, брала подержанное и купленное-перекупленное. Русское дело долго было взять у Запада, и никогда не переходило в дать Западу. Но, до поры, до времени.
Итальянцам нужны были века, чтобы переломить в себе римское наследие, готику Франции, тенденции, пришедшие из арабского Магриба и арабского Юга Испании, привезённые крестоносцами из Сирии, Армении, Грузии и Греции местные и античные элементы, чтобы стать законодателями.
И русским потребовалось несколько веков, по сути, не совсем сервильного, некоторые звёзды архитектуры далеко возносились на копированием, но, тем не менее, подражательства, чтобы выкристаллизировать собственный стиль.
Я о неорусском, он же русско-византийский. О том стиле, который самоненавистничающая говноинтеллигенция вкупе с интегрированными в неё представителями нацменьшинств прозвали "псевдорусским".
Этот стиль стал архитектурным стилем балканских государств. София, Белград, Цетинье. Проник во Францию - в Париж, Ниццу. В Германию, например, в Лейпциг.
Это впервые было возвращеньем долгов. Это впервые было своё, доморощенное, не принадлежащее больше никому.
Это было лебединой песней.
Песней, оборвавшейся даже не на середине, а в начале, на первых нотах. Самой лучшей русской песней. Долгожданной и прерванной. Которая теперь не закончится никогда.
