В тот день на Сумской улице ударил гром и молния была.
Померанц въехал в Харьков на осляти, достал и помахал.
Миркина омыла ему.
Три вахлака, Чичибабуин, Нагибин и Синявский, пришли из Могилёва, Бобруйска и Шепетовки.
Хрущёв отправил вагон лучшей кукурудзы.
Даже в Кремле не гасло окно. Курился дымок. Звучало Сулико.
- Лаврэнтий, мнэ приснился таварищ Карл Маркс. Он сказал мнэ: Коба, сэгодня радился чилавэк, каторы аканчателна разобьёт свэтлыэ идэалы сациализма и свергнет твоё свэтлое имя с Мавзолэя. Партия нэ может эта дапустить. Прэдлагаю зарэзать всех младэнцев мужскова пола в Харькавэ.
- Паддэрживаю.
- Не, тоуарыщы. Предлахайу спервой услушать мненье Краснохо ШаманА.
Вводят Красного Шамана. Это красногвардеец, на которого во время взятия Конотопа упал зацепившийся за колокольню аэростат "Заря Украйны". Красногвардеец выжил, ослеп, оглох, однако приобрёл дар пророчества. Входил он в транс под воздействием самогона, настоянного на волосах и ногтях Ленина. Налили.
- Вижу, товарищи! Вижу, други! Идёт сила огромная! Сила могучая! Рать великая! Идёт! Истину говорю! Если Главный Православный Интеллигент, что въезжает в стольный град Харьков, успеет обсыпать своей перхотью и обрызгать чесночным настоем Младенца Правозащитника, то не устоять нам, большевикам... Торопиться надо. Торопиться...
- Прэдлагаю патарапится! Атправить прэданых чэкистав в Харькаф.
Но на пути чекистов встали горы высокие. Горбаневские мохнатые, дремлюги неперелазные, файнберги глубокие. Не прошли чекисты окаянные! Застряли по самое делоне.
С чем мы новорождённую гордость перевода с древненееврейского языка на суржик и поздравляем.
